ПРОСТОР.net - Центр Христианских Ресурсов

Неоднократно возникают вопросы по теме внешнего образа Бога. Есть ли у Него «внешний вид»? Как Его вообще себе представлять? Ведь, согласитесь, наша психика устроена так, что мы мыслим образами, а значит, нам необходимо хоть как-то представлять себе то, о чем мы говорим. Именно поэтому вопросы о Его конкретной форме вызывают определенные сложности.

Например, в первую очередь нам хорошо известно, что «Бог есть Дух» (Иоан.4:24), Который «плоти и костей не имеет» (Лук.24:39). То есть природа Бога является неизмеримо и непредставимо высшей относительно любых физических форм и никакими физическими параметрами не характеризуется и не ограничивается.

Но с другой стороны, как известно, в Священном Писании довольно много упоминаний о «божественных» частях тела и вообще внешнего вида, наподобие человеческого. Например, утверждается, что у Бога есть глаза (2Пар.16:9; Зах.2:8; Ис.1:15), руки (Ис.43:13; 65:2), лицо, рот, губы (Мих.4:4; Иер.15:19) и ноги (Зах.14:3-4). При этом можно встретить даже описание общего облика Господа со вполне человеческими чертами: «…Я видел Господа, сидящего на престоле Своем, и все воинство небесное стояло при Нем, по правую и по левую руку Его» (3Цар.22:19), а также «Видел я, наконец, что поставлены были престолы, и воссел Ветхий днями; одеяние на Нем было бело, как снег, и волосы главы Его — как чистая волна; престол Его — как пламя огня, колеса Его — пылающий огонь.» (Дан.7:9).

Так есть ли у Господа человекоподобный внешний вид, если о нем так часто говорит Священное Писание? Как вообще примирить подобные описания с утверждениями о высшей, нефизической природе Бога? Если бы не столь регулярные и красноречивые упоминания подобного рода, пожалуй, проблема бы вообще на стояла. Но, учитывая озвученное, вопрос совмещения внешних признаков с духовной природой Господа нуждается в особом пояснении.

Главным «секретом» разрешения данной, на первый взгляд, непростой проблемы является особый язык, которым пользуются авторы Священного Писания. Впрочем, не чужд он и нам сегодня, хотя подобная манера изъясняться в наши дни применяется несколько реже. Речь идет о языке, который, описывая религиозные сверхъестественные понятия высшего порядка, проецирует на них человеческие образы и свойства. Называется этот язык – антропоморфным (от греч. «антропос» - «человек» и «морфе» - «вид, образ, форма»).

То есть уже можно понять, что антропоморфный язык Священного Писания не надо воспринимать буквально, поскольку его простые средства выражения на самом деле описывают куда более превознесенные смыслы. И поэтому «глаза», «руки», «ноги» Господа, равно как и прочие человекообразные признаки, представляют собой лишь образы, данные нам для понятности. Ведь это общеизвестный факт, что любое описание – это сравнение незнакомого с чем-то знакомым.

Религиоведы и культурологи, которые занимаются изучением подобных антропоморфизмов в религиях и фольклоре, отмечают, что использование данного языка в древности являлось своеобразной нормой. В наши дни мы зачастую стараемся уйти от метафоричностей в речи и использовать более научный или деловой язык с конкретными понятиями. Однако совершенно очевидно, что далеко не все можно выразить конкретно.

Давайте в этом убедимся. Прежде всего обратим внимание, что антропоморфный язык чем-то напоминает детский. Действительно, когда родитель объясняет ребенку еще непонятные тому явления, зачастую используется способ наделения природных объектов или живых существ человеческими свойствами. Например, объясняется, как радуется водичке политый цветок. Или солнышко заходит, потому что оно идет спать.

Но в таком случае, является ли антропоморфный язык признаком детской неразвитости? Ни в коем случае. Скорее, это нужно воспринимать как своеобразную норму при объяснении простыми словами сложных понятий. Посему продолжим разговор о языке метафор и рассмотрим еще несколько примеров.

Разве мы, взрослые и образованные люди, до сих пор не пользуемся словами «солнце зашло – солнце взошло»? Ведь каждый из нас еще со школьной скамьи совершенно определенно знает, что это земля вращается вокруг солнца и его «заход» не существует в действительности, а лишь воспринимается таковым.

Или фраза «шепчет ласковый дождь», которой мы хотим показать красоту дождя и своё позитивное состояние в данный момент. И тем не менее мы продолжаем в речи пользоваться подобными фразами, но не потому что мы не в курсе того, как оно на самом деле, а потому что так проще, понятнее и, как ни странно, лучше отражает подлинный смысл.

Или пример басней Ивана Андреевича Крылова с их явными антропоморфными образами животных. Вряд ли у кого-то могут возникнуть сомнения в том, что метафоричный язык басней с большей легкостью, нежели тяжеловесные философско-научные формулировки, доносит до читателей серьезное духовно-нравственное назидание. Кстати, пример басней встречается и в Библии (Суд. 9:7-21; 4 Цар. 14:9).
Таким образом антропоморфный язык является неотъемлемой частью Священного Писания и используется им для описания высших смыслов. Его ни в коем случае нельзя воспринимать буквально, поскольку он существует не для выражения конкретики. Посему образ «гуманоидного» Бога не более чем лишь метафора. Причем одновременно библейские свидетельства о духовной, превознесенной высшей природе Бога имеют именно прямой, а не переносный смысл.

Как мы убедились, данный язык свойственен в равной степени и древности, и нашим дням. Мы, современные люди, привыкли думать, что язык конкретики, язык научной терминологии и понятий, есть лучший и наиболее точный язык выражения. Однако он весьма слабо способен облечь в слова высшие понятия, как и вообще человеческий язык. Язык метафоры, сказки, басни ничуть не хуже, а в чем-то лучше научного и философского языков. Ведь конкретика оперирует лишь нашим ограниченным рациональным уровнем знаний, тогда как метафора позволяет проявиться интуитивному знанию, обладающему информацией более высокого уровня.

Александр Митрофанов