ПРОСТОР.net - Центр Христианских Ресурсов

Его мирское имя – Иван Владимирович Зоря – вряд ли много скажет широкой общественности. Однако когда назовем нашего собеседника владыкой Евстратием, большинство сразу поймет, что речь идет о спикере главы Украинской православной церкви Киевского патриархата, секретаря Священного Синода, а с января этого года еще и главы Черниговской епархии.

21 октября архиепископу Евстратию исполняется 35 лет, и мы решили воспользоваться случаем, чтобы узнать больше об одном из самых молодых и перспективных церковных иерархов УПЦ КП, который обычно от имени Церкви и Патриарха комментирует события духовной жизни. Ведь официальная биография епископа из открытых источников достаточно лаконична: родился, закончил духовную семинарию, принял монашеский постриг ... Итак, знакомимся ближе.

Рабочий кабинет владыки Евстратия на Лаврской, 14 выглядит довольно аскетично. Из благ цивилизации - только компьютер и обогреватель, одну стену занимают стеллажи с книгами (чтение – одно из его увлечений еще с детства). На стене – портрет Патриарха Филарета, в углу – икона. На рабочем столе – деревце из бисера, сделанное мамой, и деревянная фигурка мальчика, вырезанная покойным отцом, - таким он представил своего сына. В остальном –  обычное рабочее место офисного работника ...

«Я пришел в церковь и там остался»

– Владыка, что повлияло на ваш выбор поступать после окончания школы в духовную семинарию? Двадцать лет назад это было не совсем обычным решением для юноши ...

– В семинарию я поступил даже не по окончании школы, а раньше. Когда твердо решил идти в духовное учебное заведение, а это было в 9-м классе, я не хотел тратить время на школьную науку. Конечно, в таком возрасте без аттестата зрелости меня никто не хотел брать в семинарию, которая является высшим учебным заведением. И для меня сделали исключение – разрешили вступить в семинарию после десятого класса с условием, что в Киеве, в вечерней школе, я в течение года получу аттестат.

– А с чего начался ваш путь к Богу?

– Несколько сложно об этом рассказывать ... Я вырос в семье, которую нельзя назвать ни религиозной, ни атеистической. Обычная семья советского времени. Мама – инженер, папа –  тоже технический работник, всю жизнь имел дело с электрооборудованием. Единственным очень набожным человеком в моей семье была прабабушка, но она умерла за два года до моего рождения. Также две тетки моей прабабушки были монахинями в Красногорском монастыре, в Золотоноше Черкасской области. Вот и вся непосредственная связь семьи с религией.

Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что Господь звал меня к себе с детства. Помню, в младшей школе мне очень захотелось иметь иконку, попросил бабушку, чтобы купила. Это была совсем маленькая, чуть больше коробка спичек иконка в пластмассовой оправе, зато моя, собственная. Также помню, какое сильное впечатление на меня, малого, произвел храм в селе Мошны на Черкасщине. Его построил местный господин в память о том, что на соседней реке Ольшанке он запустил пароход. Поэтому эта церковь своими очертаниями напоминает корабль. Когда впервые туда зашел, мне показалось, что попал в сказку. Уже взрослым я снова там бывал и понимал – это обычный храм, который нуждался в реконструкции ... Такое же сильное впечатление на меня произвел кафедральный собор в Житомире, где побывал, гостя у родственников.

Наконец, окончательный перелом произошел из-за двух случаев. Первый: у своей одноклассницы я увидел дома детскую Библию. Для Советского Союза это было что-то новое – напечатана в Швеции на хорошей бумаге, ярко иллюстрирована. Я прочитал ее за два дня, впечатления были неописуемые. У меня сразу сложилась в голове целостная канва библейской истории, я легко запомнил, кто такие Авраам, Иаков, Давид, Соломон, всех пророков ... А потом неподалеку от дома, где жила моя бабушка в центре Черкасс, открыли храм. Назвать его храмом – это было бы очень смело. Это был старый одноэтажный дом на четыре квартиры. И вот в двух комнатках одной из них обустроили храм. Первое богослужение состоялось там на Рождество 1991 года. Я пришел на службу, попасть внутрь не смог – люди стояли даже на улице. Но с тех пор стал туда ходить, познакомился со священником. Поэтому я всегда говорю, что точно знаю день, когда пришел в церковь – 7 января 1991 года. Пришел и там остался ...

«Никогда не жалел, что постригся в монахи»

– В 20 лет вы приняли монашеский постриг. Не приходилось потом об этом жалеть? Ведь, будучи обычным священником, могли бы создать семью ...

– То, что я буду идти монашеским путем, почувствовал тогда, когда решил идти в семинарию. Это, пожалуй, можно назвать призванием, когда человек не рассуждает, что так будет лучше, проще или выгоднее, а точно выбирает именно этот путь, единственно правильный для себя. Конечно, церковное руководство таким моим желаниям сопротивлялось, это обычная практика. Я впервые обратился с просьбой постричь меня в монахи, когда мне не было еще и 20 лет. Патриарх сказал: «Вы не знаете, чего просите. Вот я выполню просьбу, а вы через два года женитесь ... Уходите».

– А бывает и такое?

– Конечно, в жизни всякое бывает. Нечасто, но есть такие, что не сдерживают обеты. Вот загорелся, засветило вокруг, а если нечем тот огонь поддерживать, то он и угасает. Человек понимает, что это была ошибка. Поэтому к таким решениям нужно очень взвешенно подходить. И я благодарен и Святейшему Патриарху и всем, кто не сразу прислушался к моим просьбам и дал время окончательно утвердиться в правильности решения. Поэтому прошло почти два года с тех пор, как я обратился со своей просьбой, и наконец принял постриг. Это произошло 12 апреля 1998 года, а 16 апреля Патриарх рукоположил меня на диакона. Так началось мое непосредственное церковное служение.

Жалеть не приходилось, наоборот, за эти 15 лет я имел много поводов порадоваться тому, что выбрал именно этот путь.

– Родители не возражали против такого решения?

– Нет, как и против моего решения учиться в духовной семинарии. Они всегда и во всем говорили так: это твой выбор и мы его уважаем. Хотя, как в начале 90-х годов, выбранный мною жизненный путь действительно был несколько необычный.

– Тогда вы получили и новое церковное имя – Евстратий. А мирским вас сейчас часто называют?

– Очень редко, разве что речь идет о каком-то официальном оформлении документов. А так –  мама называет или ближайшие родственники.

«Я остался со своим Предстоятелем»

– Долгое время вы являетесь представителем Патриарха Филарета. А помните вашу первую встречу?

– Очень хорошо помню. Летом 1991 года тогда еще митрополит Киевский и Всея Украины Филарет приехал, чтобы совершить богослужение в едином полноценном храме в Черкассах – Рождества Богородицы. А после этого заехал в наш храм из двух комнаток. Посмотрел «церковь» и спросил священника: «И вы здесь служите?». Там же такая теснота была, вокруг престола можно было только боком пройти ... По церковному обычаю, все кто был в храме, подходили к Патриарху за благословением. У меня до сих пор перед глазами его рука, которой он нас благословлял. Тогда, конечно, я и подумать не мог, что когда-то буду работать рядом с этим человеком. Для меня он был недосягаем. И вот в ноябре будет уже 10 лет, как я являюсь представителем Патриарха.

Когда меня сейчас спрашивают, как я оказался в Киевском патриархате, отвечаю, что я не оказался, я остался. Я был крещен в епархии, которую возглавлял митрополит Филарет, пришел к вере в храме, который принадлежал к его каноническому ведению и который открылся благодаря его содействию ... И поэтому я остался со своим Предстоятелем.

– Неужели, когда церковь разделилась, не было никаких сомнений, как быть дальше?

– Никаких. Я воспитывался в патриотически настроенной семье. Как только начались первые митинги в поддержку демократии, независимости, моя семья их посещала. Мы были очень скептически настроены к советскому строю и той идеологии. А когда начали открывать всю правду о тоталитарном режиме, стали только укрепляться в правильности своих мыслей.

И те патриотические настройки моей семьи, считаю, тоже сыграли свою роль. Я и сейчас являюсь сторонником независимой Украины, где должна быть украинская церковь. Я был подростком, когда мы пикетировали областную власть, чтобы нас зарегистрировали как общину УПЦ КП, потому что этому было яростное сопротивление. Из всех Черкасских приходов, которые были отданы митрополиту Филарету, осталось, кажется, только две - в Черкассах и в Чигирине, возможно, еще где-то, о которых не знал тогда. Все остальные отошли от Предстоятеля. Хотя, когда Филарет был митрополитом Русской церкви, многие готовы были тень целовать - такое было отношение к этому архиерею ...

Сегодня в Черкасской епархии - более 120 приходов. Это одна из прочных епархий Киевского патриархата.

«Поддерживайте тех, кто будет заботиться о независимости Украины»

– Сейчас вся страна живет выборами. А вы ходите голосовать?

– Да, стараюсь не пропускать эти важные в жизни страны события. Поэтому даже когда был прописан в Черкассах, всегда ездил домой, чтобы проголосовать. А как я могу призывать прихожан сделать свой выбор, если сам этого не делаю? Сейчас как черниговский архиерей я зарегистрирован в Чернигове и, соответственно, проголосую там. И всех призываю прийти и сознательно, взвешенно отдать свой голос, ведь от этого зависит судьба нашего государства в ближайшие годы. Не продать за гречку, которая уже стала синонимом политической коррупции, не продавать за сладкие, но невыполнимые обещания. Недавно прочитал в интернете хорошее выражение по этому поводу: обещать всем все - легко, но всех много, а всего мало.

– За какую-то конкретную политсилу агитируете?

– Нет. У меня есть свои политические убеждения, как и свои политические разочарования. Но никогда никого не призывал, используя свой церковный авторитет, выбирать того или иного политика. Как гражданин и церковнослужитель могу сказать лишь одно: при выборе руководствуйтесь принципами, поддерживайте тех, кто будет заботиться о независимости Украины, кто будет стоять на государственных позициях. Не знаю, в каких еще странах возможны такие феномены: чтобы у власти были люди, для которых эти вещи не являются ценностью и приоритетом. Даже в той же России разве найдется политик, который будет говорить, что независимая Россия не нужна? Они говорят об объединении, о союзах, но только вокруг них, где они находятся в центре.

– Вы ведете свой блог на «Фейсбуке» и в «ЖЖ» на русском языке. Почему украинские?

– Причина одна: и «Фейсбук» и «ЖЖ» выходят далеко за пределы Украины, и подавляющее большинство аудитории, которая их читает, не является украиноязычной. Свои страницы я рассматриваю как еще один способ донесения информации о УПЦ КП к тем, кто о ней знает лишь из каких-то пропагандистских источников. Потому за пределами нашей страны правдивой информации о нашей церкви – очень мало. Я же вижу, что эта стратегия себя оправдывает, поэтому сознательно стараюсь подавать на русском языке какие-то новости, мысли. Хотя в повседневном общении, безусловно, большей частью пользуюсь украинским.

И как украинец последовательно выступаю за то, чтобы в Украине был единый государственный язык. Ведь нигде в мире, кроме Украины, украинский язык не является родным. И кто как не Украина должна заботиться о его сохранении, развитии и поддержке? Это моя принципиальная позиция. В моем родном городе, когда я учился, было 33 общеобразовательные школы. Из них только одна – с украинским языком обучения. Это в Черкассах, в столице Шевченко края! Сам рос в русскоязычной среде. В изучении же украинского мне очень помогла духовная семинария, где обучение проходило на украинском языке, и большинство студентов в то время были выходцами из западных областей Украины, а, следовательно, и общались на родном языке.

ИМЕЙТЕ В ВИДУ

– Когда путешествуете за границей, посещаете храмы других конфессий?

– Конечно. Я был в мечети, в католических, англиканских храмах, в синагогах. Я имел много возможностей бывать в разных странах - Израиле, на Святой Земле, в бывшем Константинополе (Стамбуле), в различных европейских странах, Канаде, США. И всегда меня интересовала история архитектуры, включая сакральные памятники. Также было интересно как священнослужителю наблюдать за религиозностью других народов.

– Когда я бывала за рубежом, возникал вопрос: могу ли я как православная креститься или ставить свечи, например, в католических храмах?

– Креститься можно всегда и даже нужно. А если заходим в христианский храм, то определенно не будет никакого греха зажечь свечу, ведь там прославляют Христа. Понятно, что участвовать в таинствах - исповедоваться, причащаться - православные не должны в других конфессиях, поскольку здесь уже есть глубинные сущностные вопросы, которые человек не должен отбрасывать. Но в любом случае в христианском храме, в месте молитвы мусульман, иудеев следует проявлять уважение к верующим другой конфессии, потому что именно из уважения к людям христианство победило.

КОРНИ

– У вас красивая украинская фамилия Зоря. Не пытались выяснить, от кого она вам досталась?

– Каких-то глубоких исследований не проводил, но узнал следующее. Все носители этой фамилии, с которыми мне пришлось сталкиваться в жизни (а своих однофамильцев я встречал не так много), происходят из одного места - Зоровка Золотоношского района Черкасской области. Думаю, что в свое время какой-то казак с таким прозвищем основал там хутор, впоследствии Зоровка разрослась, а выходцы из нее стали носить эту фамилию.

МНЕНИЕ ПО ПОВОДУ

– Сейчас у всех на слуху история с «Пусси райоты». Ваше отношение к выходке этих девушек и к наказанию, которое они получили?

– И то, и другое является неадекватным. Потому что наказание превратило этих, по сути, хулиганок в героинь. Подавляющее большинство аудитории судит о том, что произошло, только из одного эпизода в храме Христа Спасителя и судебного решения. Но надо смотреть в корень и вспомнить, какие вещи они делали до этого и какие акции устраивали. Мне как священнослужителю и просто человеку стыдно об этом и говорить, ибо это вообще вне традиционного представления о морали.

При всей несхожести наших печально известных девиц (из движения «Фемен» - Авт.) с этими девушками, мне кажется, что идейный корень у них один. Проявления агрессивного секуляризма сейчас наблюдаем по всей Европе. В Ватикане сейчас как раз проходит заседание синода епископов, одна из тем которого – наступление агрессивного секуляризма, и как Католическая церковь может этому противостоять.

Сейчас в России говорят о том, что эти девушки символизируют свободу. Наши «феменистки» в поддержку этой так называемой свободы спилили крест. Но свобода, которую они декларируют, ложная - это свобода греха. Это и свобода, о которой один из героев «Братьев Карамазовых» Достоевского сказал: если Бога нет, тогда все можно.

Размышляя над этим, стоит поговорить о событиях столетней давности. В бывшей Российской империи, к которой относилась и Украина, тогда тоже выступали за свободу, за права человека, рабочего класса, свободу мысли, совести ... Что мы получили от борьбы под этими лозунгами? Море крови, слез, горы трупов и огромное страдание народа на протяжении всего XX века. Когда говорят, что под религиозными лозунгами уничтожали людей, то я думаю, что за всю историю человечества всеми фанатиками религий не убили столько людей, сколько уничтожили два атеистические по сути режима - сталинский и гитлеровский. За весь XIX век в Российской империи были приговорены к смерти и наказаны менее ста человек. И этот режим считался жестоким, таким, который нужно изменить ради свободы! А большевики только за первые месяцы своего пребывания у власти уничтожили сотни и тысячи людей. И дальше только наращивалось количество казненных. Гитлер учился у большевиков созданию концентрационных лагерей и массовых расстрелов! Поэтому там, где начинают говорить о свободе, действуя вот такими провокационными методами, где выступают уже не только против какого-то лица, а против религии, церкви как институции, я отношусь к таким вещам очень осторожно. То, что в России была неадекватная и неправильная реакция церкви на эти события – это очевидно. Потому своей реакцией и церковь, и государство поставили этих девушек на одну ступень с традиционным христианством. Эти девушки стали противовесом всей Русской церкви. А Русская церковь –  это не только Патриарх Кирилл и прихожанин Путин. Это и Сергий Радонежский, и Серафим Саровский, и тысячи мучеников и просветителей. И разменивать все это сокровище на то, чтобы соревноваться с этими девицами и повышать их авторитет, думаю, было неправильно.

Считаю, что реакция нашей церкви и других церквей на спиленный на Майдане крест была более взвешенной. Мы осудили эту провокацию, но требовать наказания не стали. Их Бог накажет. Придет время, и те, кто сейчас пилят кресты и устраивают дебоши, надеюсь, раскаются.